Интервью с фолк-музыкантом и продюсером Митей Кузнецовым. И швец, и жнец, и на дуде игрец
Митя Кузнецов - живая иллюстрация к русской поговорке "где родился, там и пригодился": из своего родного Рыбинска он уезжать не собирается, хотя как музыкант и продюсер хорошо известен и в Москве, и за рубежом. Митю можно было бы сравнить со скоморохом, но на самом деле его цель - не развлекать и ёрничать, а заставлять нас думать, воспринимать, чувствовать великую культуру, приблизить ее к современному человеку. В этом смысле Митя скорее сказитель и вообще сам себе трубадур. Интерес Кузнецова к фольклору (как русскому, так и world music) возник задолго до того, как у нас появилась мода на это явление. Митя одним из первых почувствовал и показал на примере собственного творчества, что к народной музыке возможен совершенно неортодоксальный, смелый и в то же время деликатный, бережный подход. Примером тому - множество проектов, в том числе признанных и на мировом уровне.
АККОРДЕОН В ШКАФУ
Ну, давай с самого начала: когда родился, где учился...
Я родился в далеком 1971 году 25 ноября в Рыбинске. В 3 годика я выходил на местную агитплощадку и пел песню "По долинам и по взгорьям". Первое ощущение сцены появилось тогда и сохранилось до сих пор: какое-то чувство полноты, "исполненности". Мои родители не музыканты, но к музыке всегда относились с любовью. У бабушки было контральто, очень красивый оперный голос, и ее из Беларуси, где они тогда жили, звал в Москву знаменитый столичный певец (вот только не помню его фамилии), обещал работу в театре, квартиру... Но бабушку не отпустил муж, и карьера оперной примы не состоялась. У отца и мамы тоже хорошие голоса. В юности папа купил аккордеон, но так и не научился на нём играть, и всё мое детство инструмент простоял в шифоньере. Для меня он был просто загадкой. Я доставал его, пытался играть. И, когда я был во втором классе, меня отдали в музыкальную школу на аккордеон.
А интерес к фолку когда появился?
Когда "Седьмая вода" начала образовываться, мне стукнуло 15 лет. Это был фольклорный коллектив при местном Дворце культуры, нам закупали инструменты, костюмы, аппарат, мы ездили в поездки, то есть всё в лучших традициях советской системы. Поначалу мы играли консервативный фолк, но наш руководитель как раз хотел от консервативности уйти. Он ориентировался на ансамбль Назарова. Наверное, я к фолку был предрасположен. Никогда не тянуло играть рок, больше нравилось легкое акустическое звучание. У меня в голове был некий звуковой образ, которому я до поры до времени не находил реальных аналогов, и когда услышал фольклор, сразу понял, это - моё. Как-то к этому еще подходил Гребенщиков с его "Синим альбомом", бардовская песня. Мы играли не только русский, но и мировой фолк, например, "El Condor Pasa".
Значит, у вас изначально был такой world music?
Можно сказать и так. Я рано познакомился с музыкой народов мира. Помню, в 89-м у нас во Дворце закупили гигантскую фонотеку, там была и поп-музыка, и рок, и спиричуэлс, и кантри, и индийская, и всё что угодно. Всё это хранилось в нашей каморке, у меня ко всему был доступ. И когда услышал world music, сразу же ею загорелся. Всегда только ее слушал, ежедневно на протяжении многих лет. Всеми своими клеточками чувствовал эту музыку. В этом смысле я такой натурал.
А когда ты сам начал сочинять?
Да тоже лет в пятнадцать. Были песенки в стиле рок-бард. У меня даже был детско-юношеский альбом а-ля "Воскресение". Я начал петь в группе с 1989 года, постепенно стал вторым солистом в коллективе. Потом появились авторские композиции в стиле фолк.
НА ВСЕ РУКИ МАСТЕР
Как ты научился играть на всём, что издает звук?
В "Седьмой воде" меня тотчас определили на ряд музыкальных инструментов - мандолина, духовые, аккордеон, конечно, так что я сразу же стал мультиинструменталистом. Мне сказали: вот возьми дудочку, поиграй. И я как-то быстро научился, ничего трудного в этом нет. В 1988 году поехали затариваться инструментами в Киев (у них там было несколько хороших фабрик): купили кобзу, даже верджинал (разновидность клавесина), цимбалы, гусли, волынку, духовых разных...
Сколько инструментов в твоей коллекции?
Да не так уж много; если все дудки пересчитать, то штук 50. Колесная лира на полочке, барабан висит на стене, а дудочки много места не занимают. Очень люблю глиняную окарину "от Гончара из Нижнего" с ее низким, таким горным звуком, она звучит похоже на дудук. А вообще дело не в количестве инструментов, а в том, что из них можно извлекать. Вот, например, есть у меня крыловидные гусли, я их всячески перенастраиваю, подкладываю под струны всякие предметы, использую разные приемы игры, так что они могут звучать и как арфа, и как китайская цитра.
Звукорежиссурой тогда же занялся?
Примерно в то же время. В 1988-89 году я брал допотопный катушечный магнитофон, ставил пару микрофонов и записывался: одновременно пел, играл на балалайке, шуршал ногой и что-то успевал подстукивать. С тех пор в технике звукозаписи я обхожусь минимумом, но никто, похоже, об этом не догадывается. Самое главное - понимать, что инструменты и техника - это средства, в которые надо вкладывать содержание. Мне нравилось экспериментировать со звукозаписью, благо у нас во Дворце был нормальный пульт, и я по ночам, втайне от своих, что-то записывал. Затем у меня появилась собственная портостудия, на которой я в 1994 году записал свой сольный альбом "Сказ Времиря" в духе авторского фолка. Он ходил по рукам, пользовался популярностью, но так и остался неизданным. Потом я начал и других записывать...
Ты ведь еще работал музыкальным режиссером в Рыбинском драматическом театре?
Да, скорее даже редактором. Но меня оттуда попросили уволиться. Я никогда не уживался в официальных структурах. Мне не нравился сам принцип, согласно которому ты должен продавать свою жизнь по часам. Приходи и отсиживай, даже если работы нет. В театре я делал свои дела очень быстро и потом мог пропасть на 3-4 дня. Людям это, естественно, не нравилось. Да и мне тоже.
А кто ты вообще по специальности?
У меня нет специальности, я окончил 10 классов и всё. Вся моя профессиональная жизнь строилась из практики. Нужную мне теорию я изучал сам. У меня чистое, стопроцентное самообразование. Я не говорю, что это подходит всем, но мне это принесло хорошие плоды. Я всегда очень много работал. Мои родные видели, что я постоянно чем-то занят: пишу, сочиняю, играю. В том числе по ночам. На барабане в три часа ночи мог греметь... И никто мне не делал замечаний, даже соседи, за что им отдельное спасибо. Да и сейчас, если работаю, полностью погружаюсь в то, что делаю - на два-три месяца ухожу в себя. Практически полностью отсутствую в "этом мире". Близкие к этому уже привыкли, относятся с пониманием. Сейчас музыка - единственное, чем я занимаюсь и чем зарабатываю на жизнь, мне в этом смысле повезло, хотя мне также интересен и дизайн.
СЕМЬ ВЕРСТ КИСЕЛЯ ХЛЕБАТЬ
"Седьмая вода" была популярной командой?
Да. Группа была, можно сказать, "придворная". Мы в Рыбинске легко собирали тысячный зал, многим не хватало билетов. Нас очень любили в администрации, мы выступали на всех праздниках, официальных мероприятиях, выборах и т.д. Даже с будущим губернатором Ярославской области в 1990-м году поехали в Америку.
А не заставляли вас всякий "лубок" исполнять?
Так в принципе это и был лубок. Особенно в промежуток с 1991 по 1994 годы, когда пошли тексты на социальные темы, прочастушечный такой стиль. Типа "Меня частенько быдлом называют..." Или песня с названием "Лизоблюды". Такое самоуничижение. А людям нравилось. У нас город заводчан, работяг, народу это близко. У нас были даже нонкомформистские порывы: я выходил на ответственный концерт без штанов, в одних кирзачах и длинной рубахе. Такой фолк-панк.
А откуда взялся бельгийский продюсер и как он повлиял на вашу жизнь?
Мишель Драшуссов был давно знаком с Сергеем Калугиным, спродюсировал и издал его знаменитый альбом "Нигредо". У Мишеля была идея сплотить акустических исполнителей (среди его протеже - "Адо", Гарик Смирнов, Костя Никольский...). К сожалению, после дефолта у него, как говорится, "не срослось"... А тогда, в 1995-м, он на московской студии "Рок-Академия" записал альбом "Седьмой воды" "Избранное", вложил деньги и выпустил диск в Бельгии на своем рекорд-лейбле MDC. Во время сессии на студии мы с ним познакомились поближе, он стал интересоваться, что я еще могу. Я ему показал "Сказ Времиря". И с подачи Мишеля стал записывать сказки. В 1996-м поехал в Бельгию и на студии Мишеля сидел полмесяца один и творил. Первой была "Сказка о мертвой царевне и семи богатырях" Пушкина, следующей - "Царевна-лягушка". Теперь меня периодически приглашают режиссеры, я пишу музыку к кино...
Почему распалась "Седьмая вода"?
Первый распад был в 1995-м, я ушел из коллектива. Нарастала творческая неудовлетворенность, я не мог реализовать свои идеи в составе группы из-за разницы во взглядах с руководителем. Да и личностный разлад начался. Без меня команда существовала год, потом распалась. К этому моменту все участники группы были незаменимыми, и поэтому чей-то уход был критичен.
Еще через два года, на свое десятилетие "Седьмая вода" решила собраться вновь. Позвонил руководитель, сказал: давай сыграем. Собрались, сыграли, был фурор как обычно. Мы захотели попробовать снова, и пошло опять: концерты, зарубежные гастроли... Потом решили записать еще один альбом, построенный на наработках с этих поездок - "Люди-ти живут". Он получился, на мой взгляд, каким-то натужным, невыстроенным. Идеи у него не было, просто "песни для народа". После этого я понял, что из "Седьмой воды" пора уходить. В 2001 году группа окончательно распалась. Внутри ничего не горело, зачем было лгать?
ТРОЕ В ЛОДКЕ, НЕ СЧИТАЯ ОСЛА
Ты записал несколько этнических альбомов, демонстрирующих глубокое погружение в другую культуру. Как тебе удалось стать "китайцем", а также "американцем" и "шотландцем"?
Кельтские традиции - это вообще мое второе я. В 1989 мы поехали в Ирландию, привезли оттуда записи Clannad, группы, которую в то время у нас знали немногие. Одно то, что в 16 лет я поехал за границу и выступал вместе с настоящими ирландцами, основательно снесло крышу... Состояние сна, ощущение иной реальности... На нас - русских - бросались, просили за бешеные деньги продать концертные рубашки, инструменты... Но мы этого, естественно, не сделали. Потому что рубашка принадлежала не мне, а Дворцу культуры - как же я ее продам? На выданные нам "командировочные" 5 фунтов я купил шоколадки и жвачки. Были в гостях у мэра Дублина, они с женой за бутылочкой ликера исполняли нам свои песни. А еще помню, как в Ольстере я смотрел в объектив фотоаппарата, а меня в это время "пас" снайпер. Когда я увидел прицел, наведенный на меня буквально с 20 метров, то в холодном поту опустил объектив, а тот парень ухмыльнулся - мол, клево я тебя напугал?! Ощущения непередаваемые. Ну и с нашей стороны за нами следил КГБшник, постоянно промывал мозги. Всё как положено.
А какие еще "приколы" были на гастролях?
Помню, на Лейпцигской ярмарке я со своим сольным проектом выступал на одной сцене с Corvus Corax, игравшими суровый фолк-метал на волынках (они потом образовали электронно-танцевальный проект Tanzwut). У меня был маленький бубен, завернутый в тряпочку, чтоб не гудел, и Corvus Corax над нами постоянно потешались - звучали мы куцо. Они нам говорили: "Ребята, всё круто, но купите себе нормальный барабан!" В конце каждого дня устраивался совместный сейшн всех музыкантов, и после одного из них участник Corvus Corax по традиции преподнес самому малоимущему музыканту всю выручку, которую публика накидала в специальную "шапку", - как вы догадываетесь, этим артистом был я. Там же на ярмарке барабанщик Corvus Corax помог мне выбрать огромный индийский барабан, и я его купил. Вечером на заключительном концерте я выступал в качестве "заводящего" драммера, задавал ритм на своем новом барабане, а Corvus Corax исполняли на волынках традиционный "ярмарочный" гимн. Теперь этот барабан красуется на обложках моих альбомов.
А как получилось, что русский музыкант записал саундтрек к фильму о Диком Западе?
Точнее, это была музыка к документальному фильму о природе. Традицию эту я тоже хорошо знал. Первый раз мы поехали в Америку в 1990-м году на полтора месяца, посетили девять штатов. Я интересовался местной культурой, и мне тоже надарили кучу кассет. Подружился с американскими музыкантами - одним из корифеев олд-кантри Биллом Клифтоном (Bill Clifton) и его женой. Они меня потом приглашали в Америку, открыли для меня целый мир кантри-музыки, познакомили со своими друзьями - Джерри Дагласом (Jerry Douglas), Джимми Гудроу (Jimmy Gaudreau), Алисон Краус (Alison Krauss), Brother Boys. Клифтон спродюсировал и издал альбом "Седьмой воды" "Красота", кассета вышла в США. Ее услышал бывавший тогда в Америке композитор Григорий Гладков, который затем приехал в Москву и выступил на "Радио Россия", где прокрутил нашу запись и сказал: мол, разыскиваю группу "Седьмая вода", кто ее знает - сообщите. По счастливой случайности эту передачу услышал я. А Гладков занимался тогда группой "Кукуруза", и я, в свою очередь, познакомил ее с Клифтоном, причем тоже совершенно случайно: когда Тиника, жена Билла, приезжала в Москву, я ее встречал в гостинице "Спутник", в которой, как стало известно впоследствии, находилась репетиционная база "Кукурузы". И вот идут по холлу ребята из "Кукурузы" (которых я знал в лицо по концертам в Рыбинске), я подхожу, передаю им для Гладкова свои координаты и заодно представляю Тинике, которая, в свою очередь, приглашает их в Америку и знакомит с давно почитаемыми ими "отцами" кантри-музыки. Вот так тесен наш фолк-мир... Так, а о чём мы говорили?
О погружении в культуру...
Да. Поэтому когда Мишель сказал: "Так, русские сказки ты делаешь, давай теперь попробуй музыку к фильму об Америке", я подумал - почему нет? Я тогда слушал музыку индейцев, Кастанеду читал - у него, помимо философии, отличное описание природы. Всё это было в голове. В Брюсселе купил хорошие инструменты. Вообще, сталкиваясь с культурой, я пока до мельчайших нюансов всё не изучу, к работе не приступаю. Когда снимают хорошее кино, загодя начинают готовить и актеров, и саму сценическую площадку. Когда создавали Хоббитанию, например, в Новой Зеландии за год сделали настоящий ландшафт, посадили капусту и другие овощи, чтобы на следующий год уже всё "колосилось". Я тоже стараюсь "копать" глубоко, чтобы получить максимально достоверный результат, а не пародию.
То есть посадить "ростки" этой культуры в своей душе?
Да.
С Америкой более-менее понятно, а вот с Китаем-то как?
Китайский альбом - это не саундтрек в чистом виде. У знакомого французкого режиссера, снимавшего фильм о Китае, накопилась куча полевого материала, и Мишель поставил передо мной задачу: сделать на этой основе альбом, который должен был продаваться параллельно с кино (на Западе фильмы разряда discovery очень популярны, их показывают на большом экране). Причем на всё у меня было полтора месяца. Я схватился за голову, но авантюра меня увлекла. Китайская музыка - это полное отсутствие привычных для нас стереотипов: гармонии, интонационной системы... Поет какая-то деревенская девочка свою песню: "няу-няу" (напевает), это же невозможно запомнить и повторить! Я стал писать авторскую музыку на этой основе, формировал концепцию. А потом, как режиссер, собрал это всё воедино. Вспомнил виденную мною в Национальном музее Вашингтона картину китайского художника XIII века - длинная-длинная дорога, эдакий узкий папирус метров 10 длиной. И у меня получилось как бы путешествие по Китаю: дедушка на ослике едет через всю страну, минуя рисовые поля, поселение, где играют дети, поднимается высоко в горы, к храму... Я снял в своей голове кино, целый месяц жил в этой культуре, в этих звуках... Я так и с "Разнотравьем" работал: посадил солиста Рыбу и говорю: сейчас над тобой будет проводиться своеобразная хирургическая операция, ты мне будешь объяснять прямо по песням, что ты хотел ими сказать, все ассоциации... Только получив полную информацию, я стал выстраивать альбом.
ЦВЕТЫ ЗАПОЗДАЛЫЕ
С чего началось твое сотрудничество с "Разнотравьем"?
С ребятами мы давно были знакомы. После выхода первого рок-альбома "Солнцеворот" группа распалась на пару лет, потом музыканты снова сошлись. "Разнотравцы" пришли ко мне с материалом диска "Каторга" и попросили поработать с ними. От меня требовалось сделать аранжировки, запись и, грубо говоря, вправить им мозги. Они не знали, в какую сторону двигаться, но хотели выйти на качественно иной уровень. Мне стало интересно, я решил попробовать. Ради этого отложил работу над сольным альбомом. Сказал им: "Вы готовы к творческому послушанию?" Они были готовы, и мы начали работать. Записались за месяц, потом я "закрыл двери" и полгода сидел один в студии, делал аранжировки, искал нужный звук. Они ждали. Потом дал им послушать, они поначалу обалдели, конечно. Это был не рок, а мягкий фолк, несмотря на то, что я настоял на введении в арсенал полной ударной установки (до этого барабанщик играл руками по одному барабану). В принципе, это было не то, чего они ожидали, но потом они согласились.
Проект был очень удачным, оригинальным. Отличная пластинка, частые гастроли, горячий прием публики... Почему вы больше не сотрудничаете?
Сейчас, спустя время, я понимаю, что проявлять слишком сильный диктат было ошибкой. Ребята сами не очень хорошо представляли, что им нужно, а я им буквально навязал свое видение. Фольклорная атмосфера не была ими выстрадана, это пришло к ним как бы извне. Мы сделали совместную концертную программу и практически сразу оказались на "волне", стали ездить на престижные международные фолк-фестивали, гастролировать в Москве и за рубежом. И тут сыграл свою роль один критический фактор: проект не прошел необходимых ступеней развития, у ребят не было крепкой концертной школы, не было внутреннего осознания всех тех шагов, которые я предлагал. Да и от меня они ждали слишком многого.
То есть случился "бунт на корабле"?
Формально случился на гастролях в Македонии. Все международные туры всегда организовывал я сам, без чей-либо помощи. Тот, кто этим занимается, представляет, что это такое. Тогда мы с македонскими организаторами закрутились и по моей оплошности нам пришлось задержаться в Болгарии на лишние сутки. И хотя кроме меня убытков никто не понес, коллеги по группе меня чуть не съели... Но если бы не тот случай, произошло бы что-то другое. Честно говоря, проблески "звездной болезни" у ребят уже появились. Мы расстались нормально, было еще несколько фестивалей в Прибалтике, но потом они потеряли всякий интерес к музыке, отказывались от выступлений. Сейчас группа прекратила активную деятельность, о чём я искренне жалею.
БОЯНЫ НАШИХ ДНЕЙ
Расскажи о своем сотрудничестве с гусляром Егором Стрельниковым.
С Егором я познакомился в 2005-м. Он человек мира, ему даже дали прозвище "гусляр всея Руси". У нас была идея найти какой-то незатертый, малоизвестный фольклорный материал и сделать его "нескучным" для современного уха. В первом альбоме ("Яко по морю") это были духовные стихи, а во втором, который только что закончен, - былины. А еще в новой работе мы решили соединить гусли и колокола - оба инструмента очень звонкие, обертоновые. Работал над диском я долго, так как материал сложный, глубокий. Пытался сохранить архаику, но при этом сделать звучание современным. Честно говоря, не приспособлены мы слушать былины. Хотя вся европейская культура построена на схожем материале - вспомним ирландскую балладу, финский эпос "Калевала"... В былинах заложены большая красота, мощь, прекрасные образы. Я и назвал альбом "Сила по силе". Выходит он в сентябре на моем лейбле "Этно-Кузня". Кстати, сейчас я подписал договор с MDC Records об издании в России всех моих альбомов к фильмам, сказок. Так что если сложится удачно, то почти весь каталог музыки с сайта "Этно-Кузня" www.kuznya.ru появится и в российских магазинах.
Ты Егору тоже "диктуешь", что делать, как играть?
Нет, конечно, он музыкант вполне самодостаточный, к тому же старше меня. У нас равные отношения, какое-то внутреннее созвучие. Но большую часть работы я тоже беру на себя. Егор мне полностью доверяет. Сначала отбираем песни, совместно делаем предварительные аранжировки, записываем. Потом он уезжает, и я в одиночку "довожу" материал. Иногда Егор только с пятого раза врубается в то, что я сделал, но потом его "цепляет". И вообще, многие люди так воспринимают мои работы - не сразу, эту "накачку" надо распознать. Я в свою музыку очень много вкладываю сил, там буквально каждый сантиметр проработан...
Да, о твоем сольнике "Голубиная книга" это можно сказать с полным правом...
Эта работа выстраданная, пережитая. Там многое сквозь слезы, через непростые личные переживания. Этот альбом я задумал аж в 1995-м. Подсознательно искал какой-то фольклорный материал, но не стандартный, не "академический", и когда услышал колядки, духовные стихи, понял - вот оно. Начал их обрабатывать, и к 1997-му была готова демо-запись с практически законченными аранжировками. Потом я долго копил деньги на собственную студию, чтобы хорошо его записать, затем отложил работу из-за проекта с "Разнотравьем"... В общем, забросил альбом, и только мой исполнительный продюсер с лейбла "Союз" в 2004 году убедил меня доделать диск. Я, конечно, многое переосмыслил: несколько вещей спела моя жена Аня, так как хотелось женского вокала, свежести какой-то... Аню, наверное, помнят по "Разнотравью", она там играла на колесной лире и подпевала, хотя участвовать в проекте стала только по моему большому настоянию, а вообще женаты мы с 1993 года, вместе ездили на гастроли, фестивали... Мне ей объяснять ничего не надо, она может спеть свою партию, проходя от кухни к ткацкому станку (смеется). Сейчас у нас замечательная дочь, ей полтора года, она очень любит музыку и когда слышит, как я играю на свирели, начинает танцевать. Вот такой семейный проект получается.
(Журнал "InRock" 2006 г. №: 20, Елена Савицкая.)